Аркадьев, придя в ЦДКА, ничего в федотовской игре не поломал. Ну, разве добавил кроссовой подготовки: куда ж без нее! Григорий Иванович в итоге помучился, конечно, но не возроптал. Ибо знал, что они с Борисом Андреевичем — единомышленники. И тот сдвоенный центр Аркадьев изобрел не только для Боброва, но и для Федотова. По задумке тренера, располагались армейцы на острие атаки весьма широко, беря в клещи центрального защитника противника. И при таком численном атакующем преимуществе голы пошли с «конвейерным» постоянством. Федотов и в последний сезон 1949 года провел 18 мячей в 29 встречах. И вроде стоял Федотов, как вспоминал Башашкин, по-прежнему «совсем расслабленный, и можно было подумать, что это случайный человек на поле», но как только он принимал мяч, тут же следовала взрывная атака и поражение цели. Все как обычно?
К Вашему вниманию биография пушкина презентация. Рекомендуем посетить на досуге. Очень интересно и познавательно!
Да нет уж. Вот таким увидел послевоенного Федотова Лев Филатов: «На его туго перебинтованные колени, на плечо, опустившееся после травмы, горестно было смотреть…
По полю передвигался и прекрасно играл человек как-то быстро постаревший, посуровевший, замкнувшийся в себе. А можно выразиться и определеннее: человек битый. Футболиста старят не года, а травмы».
Страшно, знаете ли. Он же не воевал, а впечатление было такое, будто вышел из госпиталя после Сталинградской битвы.
Да, Федотова били. Часто и намеренно. Вот пример: «Зная, что у Федотова больная рука, ленинградцы (особенно Лемешев) грубили, и, в конце концов, Федотов покинул поле». В. Пахомов приводит эту цитату из отчета о матче армейцев с ленинградским «Динамо» 11 мая 1941 года. Та игра, увы, не была исключением: и другие граждане лупили ему по самым болезненным местам.
Почему? Валентин Николаев, партнер Григория Ивановича по великой пятерке нападения ЦДКА, убежден: дабы сломать игру армейцев, которая вся строилась через Федотова. Верно. Но подоплека глубже. Хотя бы потому, что поставить человека на игру с трещиной большой берцовой кости ничем не лучше, нежели эту кость до того покалечить. А именно так поступили армейские врачи, буквально погнав Федотова на поле в нашумевшем финальном поединке на Кубок СССР с «Зенитом». И бившийся за игрока до последнего Аркадьев против вердикта больших специалистов оказался бессилен.
Тренер, между прочим, уже на закате дней вдруг сообщил, что Григория Ивановича, оказывается, стеснялись бить по ногам из уважения к его мастерству. Очень, видно, переживал Борис Андреевич за любимого ученика — и поверил в собственную красивую сказку.
И правда ведь: за что Федотову такие мучения? Играет блестяще, отличный семьянин (великолепного сына Владимира Григорьевича вырастил), тренируется, как подтверждает Валентин Николаев, ежедневно, звездной болезнью не заражен.
А все равно не такой, как надо бы. Хотя в книге, о которой вначале шла речь, Федотов и пытается доказать обратное. Но не получается.
Потому, видно, он и приводил некоторых в такое бешенство. Хотя бы тем, что никогда не отвечал на грубость. Нет свидетельств даже об «отмашках». Как-то не по-нашему это.
Да и не «по их». На Западе, окажись он там (а Федотов сыграл во Франции и Бельгии, получив прекрасную прессу), тоже нашлись бы свои костоломы и «врачи-вредители».
Федотов остался инопланетным, «слишком футбольным» человеком. И глупая смерть в возрасте 47 лет от воспаления легких только заостряет его неповторимость и «единственность».
Один он у нас такой.
